В Клайпеде преступная группировка Гайдюргиса постоянно и системно “наращивала мускулы”, привлекая в банду новых членов. “Контора” успешно расширяла свою деятельность, занимаясь рэкетом или откровенным грабежом.

Поскольку многие жертвы сами были вовлечены в грязные махинации, они старались избегать жалоб в правоохранительные органы и не выностили сор из избы. На крайняк, они искали заступничества у других банд, действующих в городе, но Сигитас Гайдюргис стремился пресечь бегство крыс с корабля и старался максимально использовать ситуацию, чтобы наказать.

Чанга совсем отбился от рук

Один из конфликтов, потрясших криминальный мир, произошел еще в 1989 году, когда Викторас Варнас по прозвищу Чанга, контролировавший все игровые автоматы в портовом городе, не подчинился С. Гайдюргису.

Уличный бандит в подростковом возрасте, он с помощью кулаков наводил “порядок” на танцах, а затем был призван в Советскую армию, где прошел школу насилия и произвола в Афганистане. Вернувшись в Клайпеду, “афганец”, известный своим независимым характером, не собирался ни перед кем прогибаться и никому не позволял диктовать свои условия.

Так однажды, пытаясь “гармонизировать” сферы влияния, Чанга привел с собой Анатолия Буриляна, крепенького молдавана из Клайпеды на “стрелку” в Гируляй. До этого времени все бандитские дела в портовом городе решались тихо, почти интеллигентно, но молдаванин нарушил эту традицию, немедленно подстрелив как собак А. Шнюкштаса и С. Гайдюргиса.

Подстрелить то подстрелил, но не “завалил”, как того, возможно, хотелось Чанге. И это была ошибка. А вот подбитые “вослиной” товарищи, попятившись от такого беспредела, затаили лютую злобу.

Некоторое время войны между бандами подстихли, поскольку обе стороны конфликта имели свою поддержку – Чанга заручился поддержкой лидеров шяуляйского преступного мира, а Гайдюргиса поддерживали товарищи из Каунаса. Но как мы помним, Гайдюргис, раненный в ногу, на некоторое время затаил обиду, но не забыл ее. Толя Бурилян, вероятно, обладал феноменальной интуицией. Он почуял надвигающуюся бурю вовремя и был вынужден бежать из Клайпеды восвояси.

В Африку — шмалять по чернокожим

После того как полиция вышла на след Гайдюргиса и арестовала некоторых членов банды, Гайдюргис также решил бежать за границу, хотя ни по одному из эпизодов дела ему не было предъявлено обвинение. Когда Гайдюргиса вызвали на допрос к начальнику 3-го отдела тогдашнего Уголовного управления, он нагло заявил, что ему надоели преследования и он едет в Африку стрелять в чернокожих. К этому отнеслись как к шутке, но вскоре Сигитас вместе со своим “корешком” Альгирдасом Добиласом все же покинул Литву.

Рассказывает Гайдюргис: “Мы бежали не столько ради меня любимого, сколько ради моего “кореша” А. Добиласа. Он в то время служил в Советской армии и вернулся в Клайпеду в отпуск. Проведя там время, он решил не возвращаться в армию. Командование Клайпедского гарнизона уже искало его как дезертира. Поскольку и мне жизнь была не мила, мы решили уйти вместе “за кордон”. Мы нелегально пересекли литовско-польскую границу.

Мы таким же “макаром” пытались пролизнуть в Германию, не застряв на границе. Нам не повезло – немцы заблокировали нас в поезде. Но нам удалось перехитрить их и сбежать через соседнюю дверь. Шустро поймав такси и заплатив “по-тарифу”, мы поехали в Берлин, затем в Мюнхен. Оттуда мы добрались до Австрии и снова нелегально пересекли австрийско-итальянскую границу. Через несколько дней мы оказались в Риме, и как заправские туристы нашли главную площадь Ватикана и встретили, а потом и закорешились там с поляками и русскими. Некоторые из них работали в Риме, и они показали нам литовское посольство, монастырь, и всё что нам нужно было для “счастья”.

Вобщем, решили залеч на дно. О. Альгимантас Барткус (ректор Папского колледжа-семинарии Святого Казимира в Риме), работавший в Ватикане, взял нас под свою опеку. – Прим. ред.). Он снял для нас дом недалеко от Рима, в Санта-Маринелле, где мы прожили полгода. За это время мы получили литовские паспорта. Мы попросили политического убежища, но чувствовали, что и близко не похожи на политических и не получим его. Число эмигрантов из нашей страны постоянно увеличивалось, а работы не было.

Мы решили бежать в Америку. Но кто-то сказал нам, что если моряки обнаружат таких элитных пассажиров на борту, они запросто могут бросить нас в море, и мы бесследно исчезнем. Вобщем, “западло”. Тогда мы направились… ни далеко ни близко, аж в Австралию. Я, мой “кореш” А. Добилас и еще один человек, который работал у священника, кажется, он был из Прекуле, добрались на одном судне до Индонезии. Уж не спрашивайте как. Там мы переплывали с острова на остров на лодке, пока нас не поймали пограничники. Они отвезли нас в тюрьму для иностранцев в Джакарте. Сначала у нас забрали литовские паспорта.

Нам сказали, что они не действительны, и пригрозили посадить нас на два года. Но они этого не сделали, они передали нас русским. Не знаю, что хуже. Они посадили нас в самолет и, не дожидаясь, полетели в Москву. В Индонезии было жарко, а мы были одеты только в шорты, вот так мы и прилетели в Москву. Это был январь 1991 года. В Москве с нами уже никто не разговаривал, нам сказали лететь в Вильнюс. Мы вернулись 17 января. Считай, легко отделались”.

Путь в солидные предприниматели

Вернувшись в Клайпеду, Гайдюргис оказался в центре вихря событий, поскольку в портовом городе, как и во всей стране, начиналась приватизация. Уже в 1991 году Гайдюргисы начали серьезный бизнес.

На международном пароме “Мукран” учреждена транзитная грузовая фирма “Centa”. Официально эта фирма перевозила товары через Литву, продавала билеты на паром и оформляла транзитные документы, но настоящим бизнесом банды Гайдюргиса на “Мукране” был рэкет фирм, перевозящих цветные металлы за границу.

Литовские и российские контрабандистские фирмы платили “Центе” определенную плату и могли быть уверены, что их товары не будут подвергаться таможенным проверкам. Через Клайпеду проходили не только цветные металлы, водка, сигареты, но также оружие и наркотики.

Сам Гайдюргис утверждает, что это был не рэкет, а легальный бизнес, и отрицает, что знал что-либо о незаконном ввозе в Литву наркотиков и оружия.

Настоящая золотая жила — “чёрные аукционы”

Гайдюргис и его окружение также смогли заранее получить информацию о месте, времени, цене, количестве участников и наличии аукционов на приватизированные объекты. После этого начиналась бурная деятельность. Накануне каждого официального аукциона члены банды обзванивали всех желающих принять в нем участие и приглашали их на так называемый “черный” аукцион, который обычно проводился на автополигоне около Западной судоремонтной компании, там где была “барахолка”.

Потенциальные покупатели недвижимости обычно конкурировали друг с другом, повышая цену. Но не ту цену, которую они намеревались заплатить за свою будущую покупку. Торги велись по сумме денег, уплаченных членам преступной группировки, которая обеспечит участнику победу на настоящем аукционе. На следующий день победителю “черного” аукциона достаточно было лишь несколько раз поднять начальную цену приватизируемого объекта, и он становился его владельцем. Весь “жирок” в итоге проплывал мимо бюджета, но в определённый кармн.

Если появлялся какой-то выскочка, не участвовавший в “черном” аукционе, и пытался перебить ставку “законного” покупателя, цена поднималась до тех пор, пока новый участник не “отскакивал”, и победа все равно доставалась участнику бандитского аукциона за заранее оговоренную сумму. Особо прибыльные и перспективные объекты покупали и сами члены группировки.

По объему вложенного и контролируемого капитала, а также по сферам влияния с группой Гайдюргиса не могли сравниться ни “Чайные” Витаутаса Арбачяускаса, ни “Копилка” Артураса Кубилюса. Эти группировки, ранее также амбициозно претендовавшие на роль хозяев портового города, теперь вынуждены были довольствоваться второстепенными ролями и действовать в отведенных им районах, рэкетируя киоски и магазины. Именно тогда рядовые члены этих банд обычно попадали в поле зрения полиции, арестовывались, представали перед судом и “попадали” в криминальную хронику СМИ.

Гайдюргис сделал и одно доброе дело – он и его люди дали отпор чеченцам, которые тоже хотели закрепиться в порту. Видя, что местные жители не хотят сдаваться, чеченские преступники оставили Клайпеду в покое.

Мёртвая бандитская хватка

Новые владельцы приватизированной недвижимости не остались в стороне после аукционов и вынуждены были платить дань за якобы защиту. За “крышу” платили все, независимо от того, занимались ли они “чистым” или не совсем законным бизнесом. Тех, кто отказывался, ждала незавидная участь.

По одним оценкам, в 1992-1993 годах в Клайпеде пропало 77 человек, по другим – около 100. Останки некоторых из них были найдены после начала расследования дела С. Гайдюргиса, а многие другие исчезли бесследно.

Безжалостный рэкет Гайдюргиса быстро разросся, но свалившиеся с неба богатства стали причиной раздоров между самими членами группировки. С ходом времени многие подчиненные босса попали в опалу, а многие и сами приватизировали часть имущества после его отъезда из города. На этой ноте мы не заканчиваем своё повествование, а просто отлучаемся ненадолго.

Если вам была интересна статья и вы хотите продолжения, пишите в комментариях.